Ва славном ва горади ва Ирусалими
Жил-был князь Уфимьян,
Пашел Уфимьян-князь ва храм Божий, ва церковь,
Ва церкву Богу малица,
В вазрыдании слова ни прамолвит,
Во слезах света Божьева ни взвидить,
Он и молитца, у Господа просить:
Увиди маи, Госпади, горькие слезы,
Саздай мне, Госпади, йединова детища
На-под старость князю на поглиденье,
Для паследний канчины на памин души,
Услышал Госпади яво прошенье,
Народилсы ва чреви маладениц,
Носить раба последнии часочки,
Стала раба мучица, нарадилси маладениц.
Призывают папа-свищенника:
Нарякает ему поп имя Алексея,
Алексея, света Божия,
Вырос Алексей семи лет,
Отдал яво батюшка к грамати учица,
Вырас Алексей симнадцать лет,
Приниволил яво батюшка жинитца.
Взмолвили в первом часу в полуночи,
Павяли во храм Божий, во церкву,
Надевают венцы золотые,
Абручаютца пирстнями полужонами,
Выпивали одну йядиную чару с ним,
Праздравляют Алексея, света Божия,
Жинёмши, с моладою княгинею обручомши,
И клали их спать в втаром часу палуночи.
Думал-гадал йядин час с ней,
Восстает Алексей ды свет Божий,
Сымает с сибе золот перстинь,
Распоясывает с сибе шалков поис
И атдаёт сваей абручной книгини,
- На, моя обручная книгиня,
Моли Бога за Алексея,
За Алексея света Божьява,
А я пойду вы Рым-город,
Вы Рым-город Богу малитца.
Пашел Алексей, свет Божий,
Входить ва храм Божий, во церкву,
В возрыданьи слова ни прамолвить,
Ва слязах свету Божьява ни вазвидя,
Ен молитса, у Госпада просить:
- Сашли, Госпади, русы кудри до плеч,
Сашли русу бораду да пояса,
Сделай мине нищим, страмным.
Пайду ва свой вы Ирусалим-город к князю Уфимьяну,
Штобы мине батюшка, родимая матушка ни узнали,
Родимая матушка ни опознали,
Абручная княгиня ни йюгадала,
Рабя яво ни спазнали,
Васхажу к князю Уфимьяну,
Признанья ни паказываю
И прашу свово родителя, князя Уфимьяна:
- Князь мой Уфимьян, Призри нищива, страмнова!
Ни для нищива страмнова,
Дли Алексея, света Божьява.
Дай мне келью Богу молитца.
- Ой, нищий, нищий убогай,
Пачему знаешь моево Алексея, света Божьява?
- Как же мне не знать Алексея, света Божьева,
Я с ним с малалетства грамати йючился,
За йядним с ним пристолом сидели,
Йядно с ним мы кушанье васкушали,
В йадной с ним адежди хадили.
- Пади, нищий убогай, вон тибе келья,
Молиса, трудиса, есть в тибе усердья,
Рабы яво ни взлюбили, на святую келью памои выливали.
Ен малился, трудилса тридцать три года
И йюзнал Алексей, Божий свет,
Сваю йюзнал канчину и написал сибе рукописание,
Написамши рукописанье, периставилса.
У батюшки с матушкай росным ладаном запахла,
И на белом свету стала благодать Божия,
Всходить Уфимьян-князь вы святую келью,
Взглянул князь Уфимьян рукописание:
Написал рукописание Алексей, свет Божий.
- Чадо мое возлюбленное, Алексей, свет Божий!
Всшиб свои белы руки, ударил па ретиваму сердцу,
Пал на святые мощи,
- Чадо вазлюбленнае, Алексей, свет Божий,
Ты для чиво жив был, а мне не сказалса?
Я б паставил тибе келью залатуя!
Приходить радимая матушка с абручною княгиней,
Всшибла свои белы руки, пала на святые мощи,
Залилась горькию слезою:
- Жених мой обрученный!
Для чиво ты жив мне ни сказалса?
Мы б с табой зайядино Богу молились,
За ядным пристолом сидели,
Понесли святые мощи харанити,
Нищии, убогии абратились;
Уфимьян-князь ва всю горсть золыту хватаить,
Па всем старанам ён кидаить,
Нищии к золоту ни кидались,
Кы святым мащам прикладались:
Бизумныим Бог давал разум,
Сляпым Бог давал прозренья,
Бизруким Бог давал руки,
Бизногим Бог давал ноги.
***
- Мать, Прасвятая Бугародица, Где спала-пачивала?
- На гаре на Фаме, на рике на Иердани,
- Что тибе ва сне грезилась?
- Древа купарисава,
Па другой древи па шитари
Ходить Федор безобразный,
Кадилам машить,
Христа пагрябаить,
Стаять чесныя жены-мироносицы,
Они плачут, вызрыдают:
- Чем нам кормитцы будить?
Христос речеть им:
- Ни плачь<те>, честные жены-мироносицы,
Я третьим днем воскрешуся,
На нибиса вызнисуся,
И паить-кормить стану.
***
Челавечи, раби Божий,
Ты надень, чилавечи, ризы чернаи,
Ты пади, чилавечи, ва чисто поли,
Ты молись, чилавечи, самаму Христу,
Самаму Христу, царю нибеснаму,
Ай взойдеть Михайла Архангел,
Кузьма-Димьян сы апостолы.
Вострубят они в трубы ва небесныя,
Все горы и долы пасравняются,
На гарах пристолы расставляющи,
На пристолах книги раскроющи,
А и наши грехи тяжкия объявющи.
Нильзя нам, грешныем, грехов патаить.
